— А ночь перед свадьбой помнишь? какое-то смутное, но очень неуютное чувство заполнило ее душу.

— Мы тогда обсуждали мою немощь, и ты обещала повиноваться всем моим супружеским требованиям. Вот теперь она вспомнила.

— Ты ведь уже не калека!

— Я что-то не припоминаю, чтобы речь шла о каких-то условиях. — Ранд придвигался все ближе и ближе, его дыхание обжигало ее лицо.

Силван хотела отстраниться, но деваться было некуда — слишком уж тесно было в карете.

— Ты буквально вырвал у меня это обещание, пользуясь своей болезнью.

— Обстоятельства меняются, правда?

А вот ее обещание никак перемениться не может. Вслух он этого не сказал, но смысл был ясен.

Ранд выждал немного, чтобы посмотреть, что еще она придумает, какие еще отговорки найдет, но она молчала.

— Силван, ты… Кроме тебя, мне ничего не надо. — Он поцеловал ее, поцелуй получился глубоким и долгим. — Спать не могу, в рот ничего не лезет. — Рукава ее платья, отделанные кружевами, поползли вниз, а его ладони скользнули по ее коже. Движение их было медлительно соблазняющим. — Дай я тебе покажу, как ты мне нужна.

— Нечестно. — Она хотела сказать это жестко, резко, но какая-то сладкая истома овладела ею, потому что его ладони чашечками обхватили ее груди, а большие пальцы нежно поглаживали ее соски.

— Лучше, чем честно. Это великолепно. Еще немного, и она поддастся соблазну. Признается, как ей его не хватает, как она тоскует по нему. И Силван из последних сил пыталась сопротивляться.

— Не собираюсь соединяться с мужчиной, который требует у меня аннулирования брака.

Он откинулся на спинку сиденья, дав ей место и возможность дышать.

— Да не будет никакого аннулирования — пойми ты это. И речи об этом не может быть. В следующий раз, когда я отправлю тебя подальше ради твоей безопасности…

Ах, вот какое он нашел оправдание! И думает, что она поверит ему!

А Ранд уже перешел в наступление.

— Ты, может, мне про духа рассказать хочешь? — вкрадчиво спросил он.

Ее память заметалась, кидаясь от одной мысли к другой, ведь сколько их уже было, этих мыслей и переживаний, связанных с привидением. И вот как молния сверкнула: конечно, он имеет в виду тот самый случай.

— Про духа?

— Если точнее, то о попытках его побывать тебя в гостях в ночь накануне нашего венчания.

— А когда ты про это узнал? — спросила и почувствовала, как виновато прозвучали ее слова.

Через некоторое время после того, как я помог тебе уснуть в тот день, когда хоронили Гарта.

Силван вздрогнула.

— Силван. — Он не повысил голоса, но она его слышала очень четко. — Мне пришлось поступить так, как я поступил.

Каждый вдох и каждый выдох отдавались в ней болью, а грудь ее разрывали невыплаканные рыдания.

— Я хотел, чтобы ты была в безопасности.

В ответ раздался судорожный всхлип.

Его руки нашли ее в темноте и снова притянули к себе.

— Я всего лишь грубый неотесанный мужлан. Прости меня. Прошу.

Извинение.

Ранд просит прощения. Он хочет, чтобы она забыла его вину, и его голос звучит вроде бы искренно. Она и представить себе не могла, чтобы эти три слова — «прости меня прошу» — когда-нибудь сорвались с его губ. Но! можно ли ему верить? Не обманет ли он ее и на этот раз?

Если она его сейчас простит, а он воспользуется этим, чтобы снова унизить ее, она уже не сможет оправиться — ей останется только доползти до своего отчего дома и сдохнуть на пороге.

Зрелище это так ярко предстало перед ее внутренним взором, что всю ее передернуло, Ранд почувствовав судорогу, еще теснее прижал ее к себе.

— Силван, прошу тебя. Не уходи от меня. Не надо меня бросать вот так. Прошу тебя, позволь мне сделать тебя счастливой. Я обещаю, что ты будешь счастлива. Прошу, прости меня.! Пожалуйста.

Что-то в его голосе было такое, что переломило ее настроение: ладно, она сейчас попробует простить его, а потом — потом она постарается принять свои меры самозащиты.

Он, должно быть, почувствовал, что ее напряжение спало и тело расслабилось.

— Силван. — Он тепло поцеловал ее и, пытаясь возбудить в ней страсть, пустил в ход язык и губы. И она невольно ответила на его поцелуй. Наверно, целуй она сейчас кого угодно, ей бы все равно это нравилось. Наверно, это удовольствие, это наслаждение не имеет ничего общего с Рандом и все это только из-за ее одиночества. Наверно.., его губы двигались по ее губам. Он устроил ее голову на сгибе своей руки и целовал и целовал ее, все снова и снова.

Силван поняла, что Ранд и только Ранд был ей нужен. Она наслаждалась гладкостью кожи его рук, прижимавшихся к ее спине, к ее животу, близостью их тел. Ей больше ничего И не нужно было. Желание было тут, совсем рядом, но оно не настаивало на своем, оно еще ничего не требовало. И Силван удовлетворялась тем, что есть.

Карета подпрыгивала на выбоинах — дорога была неровная, вокруг темно — хоть глаз выколи, и скоро, совсем скоро они доберутся до Лондона.

— Я тебя хочу.

Он произнес эти слова твердо, уверенно, а в они вызвали только беспокойство.

— Ранд, ты же не собираешься… Он приподнял ее и поймал ртом ее сосок, и тревоги, которые у нее были, покинули ее.

Она оцепенела и застонала, а он прошептал:

— Ты же меня тоже хочешь, правда?

— Да. Или.., не могу я.

— Ты сможешь.

Платье сползло, полностью обнажив ее, и Силван поняла, что, когда Ранд целовал ее, бес чувственную, он ухитрился как-то незаметно снять с нее одежду. И сейчас она всем телом ощутила мощь и силу Ранда. Она казалась себе игрушкой в его руках, и это пугало ее и раздражало.

— Можно подумать, что мои желания что-то для тебя значат.

— Наверно, это для тебя они ничего не значат. — Он гладил ей живот, бедра, ноги, освобождая от остатков одежды, которая в беспорядке устилала пол кареты. — Но для меня твоя желания — это все.

Силван охнула. Она только сейчас поняла, что, если не считать штанишек и доходивших до колена шелковых чулок, она уже совсем голая. Это она в таком виде возвращается в Лондон. Силван попыталась прикрыться, но его руки помешали этим судорожным попыткам. Она не выдержала и возмущенно закричала:

— Что ты делаешь? Мы же не…

— Чшшш, — предостерегающе прошипел он. — Лакеи услышат.

Она закрыла рот и поняла, что глупо и смешно воевать в карете со своим собственным законным супругом. Он вел себя, как мальчишка, У которого недоставало терпения на ожидание, но хватало ума, чтобы добиться своего. Еще раз она перечислила все причины, препятствующие их соединению здесь. Они — в пути, в карете тесно…